Герман Роттенштайнер

 

Меня зовут Герман и мне 31 год. Я получил образование психолога, однако,  как, наверное, стало уже ясно – являюсь психоаналитиком. Личный и дидактический анализ я проходил около 4.5 лет (порядка 300 клин.ч.) у таких аналитиков, как: Сергей Матросов, Алла Бибиксарова и Александр Смулянский. Я посещал психоаналитиков, которые имеют отношение к лакановской психоаналитической традиции. Собственную частную практику я веду около 2-х лет.

Почему я решил пойти в анализ и стать психоаналитиком?

С самого начала я был очень искушён в перспективе академической карьеры в области экспериментальной психологии. Меня активно манили такие направления, как когнитивная и социальная психология. Я с запоем изучал и восхищался выкладками американских экспериментаторов и воображал себе, что стану таким же учёным-исследователем. Когда на лабораторных работах мною получалось воспроизводить и фиксировать те эффекты, что были получены где-то в другой точке мира – я был уверен, что иду в правильном направлении. Однако этот путь быстро оборвался, когда я столкнулся с инерцией университетской традиции советской психологии. Это столкновение заронило в меня расщепление между “практикой без головы” и “теоретической спекуляцией без практики”. Задним числом я понимаю, что это расщепление мне так и не удалось преодолеть, потому я ушёл пробовать себя в русле психотерапии, отбросив надежды стать учёным.

 

В тот момент мне уже было известно имя Фрейда, однако этот исследователь получил жёсткую “репрессию” и отброшен в урну методологией научного взгляда на действительность в пору моего обучения. В ходе первых проб ведения клиентов я понял, что есть сильное расхождение между протоколами клинических исследований, системами теории личности, нозологическими система диагностики и тем, о чём пытается сказать клиент буквально здесь и сейчас.

Для решающим толчком для крена послужили несколько ситуаций, из которых возникли закономерные вопросы.

Почему клиент, приходя решить свои проблемы и говоря о них открыто, не выполняет методики, которые ему могли даваться в когнитивно-поведенческом подходе без того, чтобы не начинать на последнего давить? Сама теоретическая модель это поведение либо не описывает и не объясняет, либо смутно ссылается на некое смутное “сопротивление” (что, как известно, уже является понятием психоаналитического корпуса знания).

 

Почему клиентка, когда его проблема была успешно решена, пришла вновь и более того – не смогла ответить на вопрос, почему она пришла после успешного разрешения её запроса.

 

Почему разные виды адаптационных моделей, бравируя научностью своих оснований, обещая разрешить тот или иной симптом: беря его буквально, изолированно и редуцировано от самого субъекта, где последнему просто не находится места и на уровне описания сводя ситуацию чуть ли не физической модели, – не учитывает то, что клиенту самому сначала, прежде “основной адаптации”, нужно адаптироваться к этой модели терапии (подавать себя в определённых рамках), а вне своего поля воздействия ( в т.ч. терапевта) её эффективность быстро сходит на нет. То есть образуется тавтология: необходимость адаптироваться к адаптации и вытекающий из неё логический круг. И это не все вопросы и проблемы – просто на тот момент чётко сфомрулировать смог именно эти. Этого было достаточно, чтобы быть готовым двинуться дальше и открыть для себя что-то ещё.

 

Конечно, параллельно и вместе с тем – в моей личной жизни обрастали мясом противоречия и неразрешимости, попытки справиться или избавиться от которых отнимали всё больше и больше сил, а эффект всё больше и больше был обратным. И посещение ни когнитивно-поведенческого, ни гештальт-терапевта – ничего в нарастающем клубке разрешить не помогли. Я уже не говорю о том, что набор знаний, полученный в университете, сам превратился в информационную свалку и только лишний раз замыливал взгляд в попытках объяснить для себя, что происходит со мной и моей жизнью.

Какой-то момент стал переломным: я осознал, что мои попытки решить свои проблемы (симптом) – сами являются проблемой и ничем иным от первых не отличаются, а сводка “расчётов прибыли и затрат” наглядно демонстрирует, что мои усилия шли только в убыток – и это стало невыносимым. Я просто признался себе, что не справляюсь со своей жизнью – и это происходит уже очень давно.

 

Ясное дело, что главное противоречие в нашей жизни одно – это наше существование и его обоснование: его уникальность и смысл. Того и другого – катастрофически не достаёт. И чем дальше живёшь – тем острее ощущаешь это давление буквально дифицита себя. Вокруг этого осевого пункта наслаиваются вопросы, основополагающие для очень многих людей. Приведу лишь несколько из моего анализа: “Кем для меня был и является отец, которого я не видел более 24 лет (пару смутных воспоминаний о котором осталось из возраста 2-х лет)? Почему жив именно я (как выяснилось, я был не первенец и после меня ещё мог быть брат младше меня на 2 года)? Почему я хочу стать писателем научной фантастики (была история, что мой прадедушка был инженером и любил космос и научную фантастику, а однажды прабабушка, в ходе серии скандалов выбросила его военные трофеи и большую часть библиотеки)? Почему мама, говоря, что хотела родить меня здоровым, не спала перед родами трое суток и даже не обратилась за помощью к врачу с этим затруднением, что в следствие привело к задержке и необходимости кесарева сечения и серьёзных рисков для моих жизни и здоровья?”

 

Моей задачей как аналитика в ходе практической деятельности является создание таких условий, которые бы способствовали выявлению, артикуляции и прояснению подобных жизненных вопросов анализантом, ответы на которые человек не может найти самостоятельно либо же даже не может себе отдать отчёт о том, что эти вопросы в принципе имеют место быть – вместо неясной ситуации, в которой нет понимания, почему что-то не получается или не клеится от раза к разу и это вызывает весь спектр негативности от недовольства до страданий. Конечно, аналитик – это в первую очередь тот, кто даёт пространство и время для речи анализанта и внимательно его слушает, совершая своё вмешательство в необходимых для этого местах.